Алисэ Телъыджэщӏым зэрыщыӏар (Alisė Telʺydzhėshchḣym zėryshyḣar)
Alice’s Adventures in Wonderland in Kabardian

By Lewis Carroll, translated into Kabardian by Murat Temyr and Murat Brat

Click on the book cover on the right to order this book from Amazon.co.uk!

Or if you are in North America, order the book from Amazon.com!

«Мо лъэныкъуэмкӏэ,» и лъапэ ижьыр ишиящ Джэдум, «Зы Пыӏэщӏ гуэр мэпсэу. Делэ хъурейщ! Мыдрей лъэныкъуэмкӏэ,» и лъапэ сэмэгур ишиящ Джэдум, «Гъатхэпэ Тхьэкӏумэкӏыхь мэпсэу. Ар мы гъатхэпэм щхьэзэ хъуащ. Узыхуейм и деж кӏуэ—тӏури зэхуэдэу тэрэзкъым.»		“In that direction,” the Cat said, waving its right paw around, “lives a Hatter: and in that direction,” waving the other paw, “lives a March Hare. Visit either you like: they’re both mad.”		«В том направлении,» сказал Кот, махнув правой лапой, «живёт Шляпник; а в том направлении,» он махнул другой лапой, «живёт Мартовский Заяц. Навести, кого хочешь; оба они сумасшедшие.»
«Сыт сэ зи щхьэ мытэрэзхэм ясщӏэнур?» щӏэупщӏащ пщащэр.		“But I don’t want to go among mad people,” Alice remarked.		«Но я не хочу идти к сумасшедшим,» заметила Алиса.
«Зыри пхуещӏэнукъым,» жиӏащ Джэдум, «мыбдежым псоми я щхьэр тэрэзкъым. Сэри, уэри.»		“Oh, you ca’n’t help that,” said the Cat: “we’re all mad here. I’m mad. You’re mad.”		«Ну, тут уж ничего не поделаешь,» сказал Кот, «мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший. Ты сумасшедшая.»
«Си щхьэр мытэрэзу уэ дэнэ щыпцӏыхурэ?» еупщӏащ Алисэ.		“How do you know I’m mad?” said Alice.		«С чего вы взяли, что я сумасшедшая?» спросила Алиса.
«Уи щхьэр тэрэзамэ, мыбдежым укъыщыхутэнт?» жиӏащ Джэдум.		“You must be,” said the Cat, “or you wouldn't have come here.”		«Это должно быть так,» сказал Кот, «иначе ты бы сюда не попала.»
«Кэрролл Льюис»—инджылыз тхакӏуэ цӏэрыӏуэщ, Оксфорд университетым и Крайст Чёрч колледжым хьисэпымкӏэ и егъэджакӏуэщ, Чарлз Латвидж Додсон (1832–1898) и цӏэлейщ. Колледжым и унафэщӏ икӏи и ныбжьэгъуфӏ Лидделл Генри и унагъуэм щыхьэщӏэкӏэ, абы таурыхъ яжриӏэт и ныбжьэгъум ипхъу Алисэ цӏыкӏурэ (1852 гъэм къэхъуащ), абы и шыпхъу нэхъыжьхэу Лоринэрэ Эдитрэ. Зэгуэрым—1862 гъэм—гъэмахуэкум и еплӏанэм Кэрроллрэ, абы и ныбжьэгъу щихъ Дакуорт Робинсонрэ, хъыджэбз цӏыкӏуищри я гъусэу, ежьахэщ кхъухьжьейкӏэ псыгъунэм есылӏэу зыщагъэпсэхун я мураду. Мис а зэманым техуэу Кэрролл пщащэхэм яжриӏащ хъыджэбз цӏыкӏу Алисэ теухуа псысэ гъэщӏэгъуэныр: а пщащэр тхьэкӏумэкӏы­хьы­гъуэм ихуэу абы Телъыджэщӏым и деж къыщыщӏахэр. Алисэ Кэрроллым елъэӏуащ а таурыхъыр итхыжыну, икӏи зэман куэд темыкӏыу ӏэрытхыр хьэзыр хъуащ. Иужькӏэ нэгъуэщӏ гуэрэхэр хагъэхъуэжри, тхылъыр 1865 гъэм къыдэкӏащ. Алисэ Телъыджэщӏым зэрыщыӏар а заманым къыщегъэжьауэ тхылъыр бзэ зэщымыщ куэдми ирагъэуващ. Мы флъагъур а тхылъыр Ищхъэрэ Кавказым и курыкупсэм ит Къэбэрдей-Балъкъэр, Къэрэшей-Шэрджэс республикэ­хэм щызэрахьэ адыгэбзэкӏэ (адыгэбзэм и къэбэрдей пса­лъэкӏэ) зэдзэкӏащ.		Lewis Carroll is the pen-name of Charles Lutwidge Dodgson (1832–1898), a writer of nonsense literature and a mathematician in Christ Church at the University of Oxford in England. He was a close friend of the Liddell family: Henry Liddell had many children and he was the Dean of the College. Carroll used to tell stories to the young Alice (born in 1852) and her two elder sisters, Lorina and Edith. One day—on 4 July 1862—Carroll went with his friend, the Reverend Robinson Duckworth, and the three girls on a boat paddling trip for an afternoon picnic on the banks of a river. On this trip on the river, Carroll told a story about a girl named Alice and her amazing adventures down a rabbit hole. Alice asked him to write the story for her, and in time, the draft manuscript was completed. After rewriting the story, the book was published in 1865, and since that time, various versions of Alice’s Adventures in Wonderland were released in many various languages. You are holding the first translation into Kabardian, or Kabardian-Circassian (the Eastern dialect of Adyghe) language, the state language of the Kabardino-Balkaria and Karachay-Cherkessia Republics in the Russian Federation, which are located in the central part of the North Caucasus.		Льюис Кэрролл—псевдоним Чарлза Латвиджа Додсона (1832–1898), знаменитого английского писателя и преподавателя математики колледжа Крайст Чёрч в Оксфордском университете. Он был близким другом семьи декана колледжа, Генри Лидделла, и рассказывал сказки юной Алисе (которая родилась в 1852) и еë старшим сëстрам Лорине и Эдит. Однажды—4 июля 1862 года—Кэрролл, его друг, преподобный Робинсон Дакуорт, и трое девочек отправились на лодочную прогулку и устроили пикник на берегу реки. Во время этой прогулки Кэрролл и рассказал историю о девочке по имени Алиса, которая упала в кроличью норку и еë необычайных приключениях в волшебной стране. Алиса попросила Кэрролла записать для неё эту сказку, и через некоторое время рукопись была готова. Позже к ней были сделаны добавления и исправления, и в 1865 г. была опубликована книга. С тех пор всевозможные версии Приключений Алисы в Стране чудес появились на различных языках по всему миру. Перед вами—первый перевод на кабардино-черкесский (восточный диалект адыгского) язык, государственный язык Кабардино-Балкарской и Карачаево-Черкесской республик, расположенных в центре Северного Кавказа.
Адыгэбзэм (шэрджэсыбзэм) и къуэпсхэу къэбэрдеибзэмрэ кӏахыбзэмрэ абхъаз-адыгэ бзэ унагъуэм щыщхэщ. Адыгэбзэм ирипсалъэу мин 516000-рэ Урысейм щопсэу: Къэбэрдей-Балъкъэрым, Къэрэшей-Шэрджэсым, Адыгейм, Краснодар хэгъуэгум, Ставрополь хэгъуэгум, Ищхъэрэ Осетием и Мэздэгу куейм. 19 лӏыщӏыгъуэм илъэсищэ нэхърэ нэхъыбэкӏэ екӏуэкӏа Урыс-Кавказ зауэжьым и лъэр щӏичу и псэри зыхуэзэщича лъэпкъыр, нобэкӏэ дунейм ипхъыхьауэ къэрал щэныкъуэм щопсэу. Адыгэбзэр зыӏурылъхэм я бжыгъэр мелуанищым щӏегъу. Нэхъыбэу ахэр здэпсэур Къуэкӏыпӏэ Гъунэгъумкӏэ щыӏэ къэралхэращ: Тыркум, Иорданым, Щамым, Журтейм, Иракым, Ливаным, адэкӏэ—СШАм, Австралием, Европэм и къэралхэм. Бзэр ямыщӏэжу, ауэ адыгэу залъытэу куэдыфӏ щопсэур Африкэм: Ливием, Алджирым, Тунисым, Сомалием, Мысырым.		Both the Kabardian-Circassian and the Adyghe languages are dialects of the Circassian language and belong to the Abkhaz-Adyghe family of Caucasian languages. The Kabardian language has 516,000 native speakers within the Russian Federation, in the Kabardino-Balkaria, Karachay-Cherkessia and Adyghea Republics, in the Krasnodar and Stavropol Provinces, and in the Mozdok District of North Ossetia. After the Russian-Caucasian War that lasted over 100 years in the eighteenth and nineteenth centuries and brought incredible suffering to the Circassian people, the Circassians became a scattered ethnic group that forms compact communities in fifty countries. The total number of native Kabardian-Circassian speakers across the world is over 1.7 million. The language is represented in most of the countries of the Middle East: Turkey, Jordan, Syria, Israel, Iraq, Lebanon, as well as in the USA, Australia, and Europe. Also, a sizeable number of people who identify themselves as the Circassians but lost their native language lives in Africa—in Libya, Algeria, Tunisia, Somalia, and Egypt.		Кабардино-черкесский и адыгейский языки являются диалектами общего адыгского (черкесского) языка и относится к абхазо-адыгской семье языков. Ныне язык распространён в России, где на нём говорит 516 000 человек в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Адыгее, Краснодарском крае, Ставропольском крае и Моздокском районе Северной Осетии. В настоящий момент, вследствие Кавказской войны, длившейся более 100 лет и принесшей неисчислимые бедствия народу, черкесы являются разделённым народом, и они проживают компактно в 50 странах мира. Общая численность говорящих на этом языке по всему миру—более 3 миллионов. Черкесский язык представлен в большей части стран Ближнего Востока: в Турции, Иордании, Сирии, Израиле, Ираке и Ливане, а также в США, Австралии и странах Европы. В странах Африки: Ливии, Алжире, Тунисе, Сомали и Египте проживает довольно большое количество населения, сознающее себя черкесами, но уже потерявшие свой родной язык.
Пасэрей антик лъэхъэнэм йомылъытмэ, Европэм адыгэхэр нэхъ гъунэгъу щыхуэхъуар джэнэзухэм хы Фӏыцӏэ гъунэм Къафэрэ Тӏэмэнрэ тӏысыпӏэ щащӏа зэманращ. Икӏи апщы­гъуэм я зэпыщӏэныгъэр нэхъ быдэу, нэхъ зиужьауэ щытащ. Икӏи щӏэныгъэлӏхэм адыгэ щӏэнхабзэри Хыщӏылъыку щӏэнхабзэм и къэухьым зэрыхиубыдэр шэч халъхьэкъым. Ауэ адыгэхэр инджылыз дунейм фӏыуэ нэӏуасэ хуэхъу­факъым, Кавказ зауэжьым адыгэ лъэпкъым лъапсэрых къахуихьам и гущӏыӏужкӏэ, я хэкур зэрырагъэбгынам къыхэкӏкӏэ, и щӏэнхабзэми къызэрымыкӏуэу хэщӏыныгъэ хьэлъэ игъуэтащ. Къыкӏэлъыкӏуэ илъэсищэм нэрыгъыу гуащӏэдэкӏ ирахьэлӏэурэ адыгэ щӏэнхабзэм и зыныкъуэр зэфӏэгъэувэжын яхузэфӏэкӏащ гъуазэ пэрытхэм – адыгэ тхыгъэбзэр япэу хьэрып хьэрфкӏэ, къыкӏэлъыкӏуэу латин хьэрфкӏэ, иужьрейуэ – кириллицэкӏэ; пасэрей идеографие тхэкӏэр зэманым хэкӏуэдыхьащ, ауэ гужан зырызхэм ар къагъэщӏыжу щӏэныгъэм и къэухьым хагъыхьэну пылъхэщ.		The Circassians had early medieval contacts with Europe through the Genovese trade colonies in the Black Sea shores (Kafa, Taman, etc.). These steady and diverse contacts were parts of the general Mediterranean culture of that time—to which most scholars place the Circassians as well. However, the Circassians did not have a chance to meet the Anglo-Saxon world more closely, and due to the catastrophe of their deportation after the Russian-Caucasian War in the nineteenth century an incredible damage has been done to the centuries-old Circassian culture. This damage was partially repaired over the next 100 years by the labour of many selfless enlighteners and educators who created written Circassian literature—first based on the Arabic alphabet, then on the Latin one, and eventually on Cyrillic. These efforts secured the continuity of the Circassian mythology, which exists today and is being transmitted to new generations.		Если не обращаться к античности, знакомство черкесов с Европой состоялось ещё в раннее средневековье—через Кафу, Тамань и другие генуэзские колонии-фактории на Чёрном море, и эти связи, прочные и разнообразные, сохранялись долго. Однако, это знакомство относилось больше к обобщённой средиземноморской культуре (к которой ряд исследователей относит и черкесов). С англосаксонским миром черкесы не успели познакомиться близко, а вследствие катастрофы тотальной депортации после Русско-Кавказской войны живая многовековая культура Черкесии понесла колоссальный урон. Частично он был восполнен в следующие 100 лет титаническим трудом народных просветителей и подвижников—создателей письменной черкесской литературы сначала на арабской графике, затем—на латинице, и наконец на кириллической основе. Таким образом была обеспечена преемственность черкесской мифологической традиции, сохраняющаяся до наших дней и передаваемая потомкам.
Адыгэбзэр Европэм щыпсэу цӏыхухэм егъэлеяуэ яфӏэгъэ­щӏэгъуэн хъуну къыщӏэкӏынщ. Адыгэбзэ фонетикэм макъ дэкӏуашэхэр къобэкӏ – къэбэрдей-шэрджэс псалъэкӏэм- 48-рэ дэкӏуашэ фонемэ, кӏах псалъэкӏэм—56-рэ хэтщ. Ауэ макъзешэ нэхъыщхьэхэу бзэм иӏэр—а (зэӏуха), э (а—кӏэщӏ), ы (иррациональнэ макъзешэ), адрей абыхэм къате­хъукӏа макъзешэхэр (е, ё, и, о, у, ю, я) ӏэджэкӏи нэхъ мащӏэу къагъэсэбэп. Апхуэдэу «э», «ы» макъхэри «а» макъым и щытыкӏэм, къэзыухъуреихь дэкӏуашэхэмрэ макъ тегъащӏэ­хэмрэ ялъытауэ, захъуэж. Адыгэбзэр «полисинтетическэ тип» жыхуаӏэ бзэхэм хабжэ икӏи и зэхэщӏыхьыныгъэмкӏэ апхуэдэу гъэпсащи—зы лъэныкъуэмкӏэ езы псалъэхэмрэ грамматикэмрэ я гъунапкъэр, е адрей лъэныкъуэмкӏэ езы грамматикэм и кӏуэцӏым и деж морфологиемрэ синтакси­сымрэ я зэхуакум и деж гъунапкъэр – гъэщӏэгъуэну ирокӏуэ.		The Circassian language sounds quite exotic to the European ear. Phonetically, it is notable for its high number of consonants; the Kabardian-Circassian dialect has 48 consonant phonemes, and up to 56 are found in the Kiakh (Adyghe) dialects, There are three simple vowel phonemes: an open а (a /aː/); э (ė /a/), and ы (y /ə/) (an irrational vowel); both ė and y are a variation of the sound a but depending on their phonetic environment and the position of emphasis they can be represented by different allophones. Circassian is a polysynthetic language where the boundaries between its vocabulary and grammar, on one hand, and between the morphology and syntax, on the other, lie in completely unusual places. For instance, if in European languages a verb changes according to the person of a single part of the sentence (the subject), in Circassian it changes according to the person of all major parts of the sentence, so the syntactic information is expressed by the verb through purely morphological means.		Черкесский язык, наверное, будет для слуха европейца довольно экзотическим. Фонетика адыгского языка отличается обилием согласных—в кабардино-черкесском диалекте 48 согласных фонем, до 56 в кяхских (адыгейских) диалектах черкесского языка. Простых гласных фонем три: а (открытое), э (а-краткое) и ы (иррациональный гласный). При этом э и ы являются вариацией звука а, но в зависимости от фонетического окружения и позиции относительно ударения, они могут принимать разные значения. Черкесский язык относится к языкам полисинтетического типа и устроен так, что с одной стороны, граница между словарем и грамматикой, а с другой стороны, внутри грамматики, между морфологией и синтаксисом, проходят в совершенно непривычных местах.
Европэм и бзэхэм глаголым подлежащэм иӏэ бжыгъэм елъытауэ зихъуэжмэ, адыгэбзэм и деж глаголым, пса­лъэухам хэтхэм ядэхъуу зихъуэжурэ, а псори зэрепх син­таксисым и къалэнхэр игъэзащӏэурэ. Адыгэ глаголым къе­гъэлъагъуэ зэлъытари, къыздикӏри, бжыгъэри, щатри, здатри, зратри… Аращи, адыгэ глаголым егъэлеяуэ куэд и пщэ къыдохуэ къиӏуэтэну. Щыӏэцӏэхэр жыпӏэмэ, европэм щыӏэ бзэхэм щыӏэцӏэхэм наӏуэ зыщӏ дэкӏуатэ яӏэщ, плъыфэ­цӏэкӏэ зыкъагъэлъагъуэу. Адыгэбзэм и деж зы псалъэм лъабжьэ зытӏущ, зы макъ тегъащӏэ яӏэу, щызэхыхьэ мэхъу, псалъэм папщӏэ, плъыфэцӏэм, бжыгъэцӏэм я мыхьэнэхэр къыщӏэувэу.		***A Circassian verb “to give” must reflect the person who gives, number of objects that are given, the person to whom they are given, the number of these persons, and the time and place of giving. Therefore, a Circassian verb expresses an enormous amount of information, which in other languages is expressed in other parts of the sentence. Nouns, which in Indo-European languages have descriptions expressed by adjectives, are portmanteaux in Circassian: quite often several roots are combined into a single word that might include, for example, both an adjective and a numeral.		***Например, если в европейских языках глагол изменяется по лицу только одного члена предложения, то есть подлежащего, то в черкесском языке изменяется по лицу всех главных членов предложения и глагол выражает внутри себя с помощью чисто морфологических средств информацию синтаксического характера. В черкесском глаголе должно быть обязательно выражено лицо, которое даёт; лицо и число, что дает; лицо и число, кому даёт; и когда дают, и где дают. Тем самым в глаголе черкесского языка выражается огромное количество информации, которые в других языках выражаются отдельными членами предложения. Что касается существительных: в европейских языках у существительных есть определения, которые выражаются прилагательными. В черкесском языке весьма часто несколько корней соединяются в одно слово с одним ударением, включая в себя, например, признаки и прилагательного, и числительного.
Апхуэдэщ адыгэ семантикэми и щытыкӏэри, икӏи абы гъэщӏэгъуэныгъэу хэлъхэм ящыщ зыщ макъ щхьэхуэхэм езым мыхьэнэ къыхэха зэраӏэжыр. Аращи псалъэр щау­хуэ­кӏэ макъ-хьэрф щхьэхуэ зэхагъэувэхэм я мыхьэнэхэр зэхо­хьэри мыхьэнэщӏэ къагъэхъу. (Мабдежым хьэрф жыхуэтӏэр абы и нэщэнэгъращ, мыхъумэ зы макъыр хьэрф зэгуэтхэм къыщагъэлъагъуэр, зэрыфщӏэщи, мащӏэкъым). Ар кубикхэр зэрызэхуахьэсым хуэдэщ, мыхьэнэм мыхьэнэ къыгуэувэурэ мыхьэнэ къагъэхъу. А псоми адыгэбзэр япэрей дыдэу къэхъуа бзэм ещхь ящӏ, сыту жыпӏэмэ япэрей бзэм къыпэщытар макъ щхьэхуэ, макъ кӏэщӏхэращ, адэкӏэ бзэм зыщиужьым нэхъ зэхэщӏыхьа хъуащ макъхэр.		***A Circassian verb “to give” must reflect the person who gives, number of objects that are given, the person to whom they are given, the number of these persons, and the time and place of giving. Therefore, a Circassian verb expresses an enormous amount of information, which in other languages is expressed in other parts of the sentence. Nouns, which in Indo-European languages have descriptions expressed by adjectives, are portmanteaux in Circassian: quite often several roots are combined into a single word that might include, for example, both an adjective and a numeral.		***Например, если в европейских языках глагол изменяется по лицу только одного члена предложения, то есть подлежащего, то в черкесском языке изменяется по лицу всех главных членов предложения и глагол выражает внутри себя с помощью чисто морфологических средств информацию синтаксического характера. В черкесском глаголе должно быть обязательно выражено лицо, которое даёт; лицо и число, что дает; лицо и число, кому даёт; и когда дают, и где дают. Тем самым в глаголе черкесского языка выражается огромное количество информации, которые в других языках выражаются отдельными членами предложения. Что касается существительных: в европейских языках у существительных есть определения, которые выражаются прилагательными. В черкесском языке весьма часто несколько корней соединяются в одно слово с одним ударением, включая в себя, например, признаки и прилагательного, и числительного.
Абы къыхэкӏыу адыгэбзэр щызэбдзэкӏкӏэ мыхьэнэ пкъы­рылъхэр щӏоткӏукӏри нэхъ ӏэслъэс мэхъу тхыгъэр. Адыгэбзэми къыщибгъэувэкӏэ, хэмылъа гуэрхэри къыщӏоувэ. Ауэ дэ бзэхэр зэтлъытурэ къыздежьа бзэм ипкъым нэхъ гъунэгъу зэрыхъуным дыпылъурэ делэжьащ. Кэрроллыр бгъэтэрмэшыныр ӏуэху цӏыкӏукъым, ауэ къыкӏэлъыкӏуэ махуэм къытебгъэзэжу зэбдзэкӏам ущыщӏэджыкӏыжкӏэ, тхыгъэ бгуэщӏам хэт ехъулӏэныгъэхэм гурыщӏэхэр зыӏэт гупсэхугъэ къыщыпхуахькӏэ – ар куэд иуасэщ.		Due to these linguistic features, translation from Circassian to other languages is difficult since a great number of details can be lost. And conversely, when a foreign text is translated into Circassian, new meanings appear that are not found in the original—the feature we made a use of—we tried, however to stay true to the original. It is difficult to translate Lewis Carroll but this labour is greatly rewarded by the “creative ecstasy” that a translator feels as he finds new equivalents and approaches that might seem the only available ones at first—but even the very next day, as one rereads the previous day’s translation, one finds possibilities branching into many variants.		В силу всех этих особенностей языка, перевод с черкесского языка сопряжен с определёнными трудностями, ибо теряется огромное количество нюансов. И наоборот, когда текст переводится на черкесский язык, появляются новые смыслы, не свойственные оригиналу, чем мы и пользовались. Но при всем при этом мы старались быть корректными по отношению к оригиналу. Переводить Кэрролла—непросто, но эта работа вознаграждается с лихвой тем творческим «экстазом», получаемым при нахождении соответствующих эквивалентов и приёмов, кажущихся единственно верными сегодня, но ветвисто разрастающихся вариантами на следующий день при перечитывании.
Зэбдзэкӏа тхыгъэм увыӏэгъуэ уимыӏэу уелэжьыжыфынущ. Ауэ къызэрытщыхъумкӏэ, дэ нэхъ тэмам къыздытфӏэщӏ курыкупсэм дыкъэувыӏащ, сыту жыпӏэмэ, абы фӏэкӏыу зэдзэ­кӏакӏуэм хуитыныгъэ иӏэр щыригъэлейкӏэ, Алисэ Телъыджы­щӏым зэрыщыӏар жыуиӏэ тхылъ гъэщӏэгъуэным узыӏэпишэу щытми, къызыхэкӏамрэ зыхуэкӏуамрэ зэщхьэ­щыкӏ мэхъу.		This translation could have been polished forever… but we believe that we have stopped short of the line where the translator’s freedom with his native language does not lead to an experimentation with the original text, even if it is as non-trivial and tempting as Alice’s Adventures in Wonderland. We took various approaches, including one applied by Vladimir Nabokov: we retained some of Carroll’s names but replaced others by more local ones, according to etymology.		Совершенствовать переведённый текст можно бесконечно. Нам представляется, что мы нашли оптимум, остановившись у черты, когда свобода, предоставляемая переводчику его родным языком, не переходит в экспериментирование с исходным материалом, пусть даже таким небанальным и соблазнительным, как Алиса в Стране Чудес. Методология перевода нами использовалась самая разнообразная—например, мы обратились к приёму, применявшемуся Набоковым: часть названий и имён Алисы Кэролла сохранили оригинальное звучание, остальные мы перевели—по возможности, этимологически корректно—придав им свой, «эндемичный» вид.
Бгъэдыхьэкӏэ зэщымыщхэр худиӏащ зэдзэкӏыгъуэм, псалъэм папщӏэ, Набоковым и зэдзэкӏыгъуэ ӏэмалхэр къэд­гъэсэбэпащ—тхыгъэм хэтхэм и ныкъуэм я цӏэхэр къэдгъэ­нащ, адрейхэм я цӏэм къикӏым ятлъытурэ зэддзэкӏащ. А псоми тхыгъэр адыгэ щӏэджыкӏакӏуэхэм нэхъ гъунэгъу хуащӏащ, къызэрыкӏа тхыгъэм и купкъыр къагъанэри. Здытхузэфӏэкӏам тхыгъэм и жыӏэкӏэ-щытыкӏэхэр къэдгъэ­нащ: псалъэм папщӏэ, «The Queen’s Croquet-Ground» и «Уэлий уадэлакъэ» зэрызэхэщӏыхьари (семантическэ), пычы­гъуэу зэрызэхэлъри (силлабическэ), я жыӏэкӏэри (ритми­ческэ) зэщхьщ.		This allowed us to make the text closer to a Circassian reader while retaining the traces of its origin. When possible, the translators also tried to retain the rhythmic pattern: for example, “The Queen’s Croquet-Ground” and “Уэлий уадэлакъэ” (“Uėliĭ uadėlakʺė”) are identical semantically, syllabically and rhythmically.		Это позволило приблизить текст к черкесскому читателю и при этом оставить «следы» его оригинального происхождения. Там, где было возможно, переводчики старались сохранить ритмический рисунок текста: «The Queen’s Croquet-Ground» и “Уэлий уадэлакъэ” семантически, силлабически и ритмически тождественны.
Ауэ дэри дихилъасэу (къытхуагъэгъункӏэ догугъэ) тэрмэш дыщӏа тхыгъэм дыкъыщытекӏаи хъуащ, псалъэм папщӏэ Хьэдэпщэмыӏу Нэпцӏым и псысэм хэт ашыкъ псалъэр хьэрып псалъэщ (тыркубхэкӏэ aşık, азербайджаныбзэкӏэ aşıq), «уэрэдгъуо усакӏуэ» (хьэщыкъ зыщӏа джэгуакӏуэ, жыхуиӏэм къытокӏ), ауэ ар европэм я менестрель псалъэм тохуэ. Къызэрытщыхъумкӏэ, а псори тохуэ мы зэддзэкӏа тхыгъэм и хэтыщхьэхэр наӏуэ зэрыхъу ӏэмалхэм, икӏи поджэж едзыгъуэ къэс езым и цӏэм. Шылъэгум къыхуэд­гъуэтащ дерогатив Тумэ, «ещхь-емыщхь», «дыхьэшхэн ны­къуэпэж» мыхьэнэ къитхыу, икӏи инджыл псалъэ Mock жыхуиӏэм нэхъ техуэу.		We also allowed ourselves a few deviations (hopefully forgivable) as we were carried away with our “improvements”: for instance, the word ашыкъ (ashykʺ), which refers to the Mock Turtle’s tale, derives from an Arabic word borrowed into Turkish as aşık, Azeri aşıq, and refers to a singing poet, a poet possessed by love, akin to an European minstrel. This, in our opinion, fits the description of the character and provides additional connotations to the title of Chapter IX, bringing the narrative closer to the target audience. For the Mock Turtle himself, we chose an epithet Тумэ (Tumė ‘half-blood’, ‘parody’), which, in our opinion, is the best rendering of English Mock.		Есть также и некоторые (надеемся—простительные) вольности, которые мы допускали, увлекшись «усовершенствованием» исходного текста: например, эпитет ашыкъ (джэгуакӏуэ), относящийся к рассказу Черепахи Квази, происходит от арабского слова «ашуг» (по-турецки aşık, по-азербайджански aşıq), то есть «поющий поэт, влюблённый поэт» (одно из значений—«одержимый любовной страстью») и по смыслу близко европейскому менестрелю. Это, как нам кажется, соответствует описанию персонажа и придаёт дополнительные, усиливающие коннотации названию главы, приближая повествование к целевой читательской аудитории. Для самой Черепахи мы подобрали дерогатив Тумэ, означающий «полукровка», «пародийный», наиболее соответствующий, по нашему мнению, английскому Mock.
Икӏи тӏэкӏуи дызэрэнащ тхыгъэм адыгэбзэкӏэ псалъэ-джэгу гуэрхэр къыхэдгъыхьэурэ: псалъэм папщӏэ, «A Mad Tea-Party» жыхуиӏэм адыгэбзэкӏэ фӏэтщащ—«Шейтӏануз Шей ефэкӏэ». Шей-ефэкӏэ псалъэмрэ, Шейтӏануз пса­лъэмрэ зэподжэ я япэрей пычыгъуэхэмкӏэ. Кэрроллым и псысэм апхуэдэ псалъэ джэгукӏэ хэмытми, дэ къытщыхъуащ ар екӏуну тхыгъэм и щытыкӏэм. Урыс псалъэ «безумный» е инджилыз «Mad» псалъэм екӏуу пэувын къыщытлъыхъум, адыгэбзэм апхуэдизу ахэр щыбэ­дэдти, тӏэкӏуи ӏэнкун дищӏыжащ, ауэ икӏэм икӏэжым Пӏыӏэщ —щхьэзэ, делэ, ӏулэд, мыкъэ, мыкхъэмывэ, акъы­лыншэ… зыхуэкӏуар—«Пыӏэщӏ ныкъуэделэ».		Also we introduced a few puns in Circassian such as our translation of “A Mad Tea-Party”, “Шей ефэкӏэ Шейтӏануз” (“Sheĭ efėkḣė Sheĭtḣanuz”). Here, the first part of the compound word Шей-ефэкӏэ (Sheĭ-efėkḣė ‘tea-drinking’) is repeated in the first syllable of the word Шейтӏануз (Sheĭtḣanuz ‘deranged’, ‘mad’). Although Carroll’s text has no such alliteration, we decided that this word-play visually and phonetically enriches the text and fits the spirit of the book.		И ещё мы сочли возможным немного «похулиганить», введя в текст забавные каламбуры на черкесском языке: например, «A Mad Tea-Party» в черкесском варианте назы­вается «Шей ефэкӏэ Шейтӏануз». Здесь первая часть составного слова «чае-питие»—Шей-ефэкӏэ—перекли­кается с первым слогом слова «безумное», а точнее «ошале­лое»—Шейтӏануз (этимологически—«шайтанское»). Хотя подобной аллитерации у Кэрролла нет, нам пока­залось, что такая игра визуально и фонетически оживляет текст и соответствует духу произведения, а потому допустима.
Инджылыбзэм елъыта псалъэрыджэгухэм ящыщ гурхэри адыгэбзэм ипкъ идгъэуващ. Псалъэм папщӏэ: яхуэдгуэшын жыӏэгъуэр Аслъэн Бгъэжьым къызэриӏуатэр—Я хуэГуэгуш Ин.		We replaced a number of puns using Circassian wordplay. For instance, the word яхуэгуэшын (iakhuėguėshyn ‘to distribute, to share’) is explained by the Gryphon as Я хуэГуэгуш Ин (Ia khuėGuėgush In ‘to be a large turkey’).		Заменены некоторые каламбуры—дана игра слов, соответствующая черкесскому языку. Например: яхуэгуэшын—«раздать, разделить между ними», в то время как предлагаемое Грифоном объяснение этого слова Я хуэГуэгуш Ин означает—«будь для них большим индюком».
Дзыгъуэм и тхыдэ «гъущэ» къэӏуатэр адыгэхэм я тхыдэм епха адыгэ пщыхэм я пэрыт лъэпкъылӏышхуэ Инал-нэху и хъыбарымкӏэ тхъуэжащ. Мис абы и зы пычыгъуэ:		We also replaced the ‘dry’ history lecture by the Mouse by an episode about the legendary progenitor of the Circassian dynasty, Prince Inal the Bright (Inal-nėhu) of the fifteenth century. Here it is in back-translation:		Мы заменили также «сухую» историческую лекцию Мыши экскурсом в историю черкесов, связанной с легендой о родоначальнике черкесских князей Иналем Светлым (Инал-нэху). Вот еë обратный перевод:
Арати, куржыхэм ар ямыдэу, дзэххэм къебгъэ­ры­кӏуэу щӏадзащ. Инал-нэху дзэр зэщӏикъуэри куржы­хэр иригъэкӏуэтащ. Зэман текӏри, куржыхэм япщ Дэдиан лъыщӏэж къыхуэкӏуащ, ауэ Инал-нэху абы и дзэр зэтрикъутэри Дадианрэ и уэркъхэмрэ гъэр ищӏащ. Сытми, тхьэмадэшхуэ Дадианрэ и уэркъхэм­рэ гъэрым къришыжын и гугъэу Инал-нэху лъэӏуа­кӏуэ Мэлакъий къыхуэкӏуащ…		Thus the Gyurji [Georgians] were upset and started to attack the Zichians [Circassians]. Then Inal the Bright mustered his army and forced the attackers to retreat. After some time, Dadian, the King of the Gyurjis, came with his army, but Inal the Bright defeated them and took Dadian and his princes as prisoners. Then, in order to liberate Dadian and his princes, Malakey, the leader of the Azgs, came to Inal the Bright to pay his tribute…		Итак, недовольные гюрджии начали наседать на зихов. Но Иналь Светлый собрал войско и заставил их отступить. Через некоторое время царь гюрджиев Дадиан пришёл с войском, но Иналь Светлый разбил его рать и полонил Дадиана и его князей. Чтобы вызволить Дадиана и князей из плена предводитель азгов Малакей пришёл к Иналю Светлому с поклоном…
Абы нэмыщӏу, щызэддзэкӏым синонимхэр нэхъыбэу къэд­гъэсэбэпыну дыпылъащ, езы Кэрролл и тхыгъэм хэтым емы­лъытауэ. Адыгэбзэм мащӏэу къыгъэсэбэп хъуа псалъэхэр «къадгъэгупсысыжын» щхьэкӏэ хэдгъэуващ, псалъэм папщӏэ, Шылъэгу—Хьэдэпшымыӏу, Хьэмбылу—Щыгъы­ныхь, нэгъуэщӏхэри. Псысэм хэтхэм я цӏэхэм нэгъуэщӏ бгъэ­дыхьэкӏэ ягъуэтащ: адыгэ щӏэджыкӏакӏуэхэм нэхъ гъунэгъу къахуэтщӏын щхьэкӏэ адыгэбзэм и къэухьым идгъэуващ: псалъэм папщӏэ, Адэ—Ланэ хъуащ, Мэйблыр—Къанзилэ; цӏэхэр къыщыдгъуэтым, адыгэ жыӏэкӏэм, щыӏэкӏэм, мыхьэнэ зэрихьэу нэхъ къагъэсэбэп цӏэхэм етлъытащ.		In our translation we tried to use numerous synonyms, more than were used by Carroll, with a goal to bring back to the reader some lesser-known Circassian words. For example, Шылъэгу (Shylʺėgu ‘horse hoof’s bottom’) as a synonym of Хьэдэпщэмыӏу (Khʹėdėpshchėmyḣu ‘turtle’, ‘tortoise’; literally, ‘corpse-like’, ‘neckless’); Хьэмбылу (Khʹėmbylu ‘worm’) as a synonym of Щыгъыныхь (Shchygʺynykhʹ ‘caterpillar’; literally, ‘one who carries or steals clothes’), etc. Some proper names were replaced to make them sound closer to the Circassian reader, e.g. in Chapter Two, we replaced Ada with Лана (Lana), and Mabel with Къанзиля (Kʺanzilia); both are common girl’s names.		Кроме того, при переводе мы постарались максимально использовать синонимы, в гораздо большем количестве, чем они наличествуют у Кэрролла. Этим мы старались «напомнить» читателю некоторые мало употребляемые в обиходе слова, напр. Шылъэгу (черепаха; этимология: подошва копыта лошади)—Хьэдэпщэмыӏу (черепаха; этимология: трупоподобный, который (почти) не имеет шеи), Хьэмбылу (червяк)—Щыгъыныхь (гусеница; этимология: несущая, крадущая одежду), и так далее. Имена собственные постигла несколько иная участь: с целью приближения повествования черкесскому читателю мы их несколько «адаптировали»: например, Ада из второй главы стала Ланой (в именительном падеже—Лана), а Мэйбл—Къанзилей (в именительном падеже—Къанзиля); подбирая эти «эквиваленты», мы ориентировались на популярность данных имён, их соответствующую распространённость в своей ономастике.
Адыгэхэм я ӏуэрыӏуатэр бейщ щӏэнхабзэ нэщэнэхэмкӏэ, мыхьэнэ якӏуэцӏылъхэмкӏэ—Нарт ӏуэрыӏуатэ къудейм и уасэр гъунэншэщ. Ӏуэрыӏуатэ—бзэкӏэ зэдагуэш хъыбарыжь-псысэжьхэм, я нэхъыбэр кӏуэдами, а къэнэжам гъуни нэзи иӏэкъым къэхутакӏуэхэм хъугъуэфӏыгъуэ къагъэбэтэн хуейуэ къыхуагъэтӏылъым. Ауэ адыгэ ӏуэрыӏуатэми тхыбзэми «Аслисэм» ещхь акъылыр зыгъэжан псалъэ-хьисэп къуа­жэхьхэмрэ джэгукӏэхэмрэ къомэщӏэкӏри, гугъэ диӏэщ адыгэ тхылъыбзэм мы зэддзэкӏэ псысэм хэлъхьэ ищӏыну.		The Circassians have their own rich traditional mythology with specific symbols, images and meanings—such as in the Narty oral epos; its main body has been lost but even the remaining part is a great source of material for researchers. However, we have nothing like Alice’s Adventures in Wonderland—which looks more as an intellectual game of charades with logical riddles—and we hope that this translation, the first of its kind, will enrich Circassian literature.		У черкесов достаточно богатый мифологический материал со своей аутентичной символикой, системой образов и смыслов—достаточно вспомнить Нартский эпос. Его основной корпус, передававшийся изустно, был утрачен, но и сохранившийся массив предоставляет неиссякаемый материал для исследователей. Но ничего подобного Алисе, более похожей на интеллектуальную игру с шарадами и лингво-математическими загадками у нас, пожалуй, нет, и мы надеемся, что данный перевод, первый в своём роде, обогатит собой (и Кэрроллом) черкесскую литературу.
Тэмыр Мурат Прага—Пятигорск—Черкесск Брат Мурат Черкесск гъатхэку, 2020 гъэ		Murat Temyr Prague—Piatigorsk—Cherkessk Murat Brat Cherkessk April 2020		Мурат Темиров Прага—Пятигорск—Черкесск Мурат Братов Черкесск апрель 2020